ПЕРСПЕКТИВЫ СВЕТЛЫЕ...

Год назад Россией и КНР было подписано соглашение
о совместном освоении лесных ресурсов

"Перспективы светлые, путь извилист", - именно эти слова "великого кормчего" Мао вспоминаются при анализе итогов первого года действия российско-китайского межправительственного соглашения о совместном освоении лесных ресурсов от 3 ноября 2000 года, поскольку становится ясно, что на деле здесь не изменилось ничего. Богатые лесные ресурсы Сибири, а там находится 76% российских лесов, - как были избыточными для собственно российских нужд, так и остаются таковыми, да еще и гниют от перестоя без рубок. А освоение современными индустриальными методами сибирской лесосеки, используемой ныне лишь на 5-7% от расчетной, освоение за счет привлечения китайского капитала, труда и технологий, с продажей добавленной стоимости лесной продукции на китайский рынок, - по сути, не началось. Примечательно, что из всех сфер торгово-экономического сотрудничества между
Россией и Китаем только в лесной сфере инициатива наращивания поставок исходила
от китайской стороны. Нефть, газ, электроэнергия, оружие и прочее, и прочее, -
все это продавать в Китай очень хочет Россия, а вот лесной ресурс в России
масштабно хотел осваивать именно Китай. В апреле 2001 года, впервые в истории,
на рабочей группе в рамках российско-китайского соглашения о совместном освоении
лесных ресурсов китайцы официально заявили о намерении получения из России
дополнительно 2,5 млн. кубометров (далее - кубов) леса в год, для чего
предполагали сделать инвестиции в заготовку и вывозку порядка 400 млн. долларов
США. Так почему же не осваивают, тем более, что соглашение заключено всего на
пять лет?

Анализ позволяет дать следующий ответ на этот принципиальный вопрос:
государственный китайский интерес состоит в том, чтобы вывозить из России
древесное сырье преимущественно в виде круглого леса, "кругляка", а российская
сторона, как на государственном уровне, так и на уровне предпринимателей,
сопротивляется перспективе превращения русского леса в сырьевой придаток
китайской деревообрабатывающей промышленности.

Не секрет, что государственное регулирование в китайской экономике - отнюдь
не фикция, а "истина в последней инстанции" для любого, хоть как-то значимого
коммерческого проекта. Так что же заметно в лесной отрасли? А заметно то, что
китайская сторона не наращивает пропускную способность трех железнодорожных
погранпереходов по перевалке леса (Маньчжурия, Эрлянь, Суйфэнхэ), ограничивая
суммарный перегруз 200 вагонами в сутки. В результате на российской стороне (в
Забайкальске, Наушках, Гродеково) скапливаются тысячи вагонов. Из-за вагонных
пробок на границе в 2001 году, в мае и сентябре, вводилась в действие
железнодорожная конвенция о приостановке отправок леса в Китай. А в июле
поставки круглого леса были еще раз приостановлены распоряжением китайских
властей о запрете пропуска неокоренного или не прошедшего дезинсекции кругляка
(впоследствии этот запрет усилиями российской стороны был отсрочен до 1 июля
2002 года). В результате таких трехмесячных конвенций и запретов объем
российского экспорта леса в Китай по железной дороге не наращивался. Более того,
в связи со старением и списанием российского вагонного парка без замены на
новый, о наращивании объема железнодорожных поставок в обозримой перспективе
вообще не может идти речи. Поставки леса в Китай морским транспортом охватывают
в основном лесной ресурс Сахалина и Приморья. Так как при приеме леса в
китайских портах не действуют существенные налоговые льготы (50% НДС),
распространяющиеся лишь на сухопутные пограничные пункты пропуска, то везти лес
в Китай морем из внутренних районов Сибири невыгодно. Так, в основной китайский
лесной порт Далянь в месяц приходят лишь порядка 15 судов с российским лесом и
еще 10 судов везут лес в южные порты Китая. Иными словами китайские власти
исподволь зафиксировали объем импорта российского леса суммой 4,5 млн. кубов в
год по суше (200 вагонов по 65 кубов х 365 дней) и 1,5 млн. кубов морем (25
судов по 5000 кубов х 12 месяцев). В сумме, как и в прошлом году,- примерно 6
млн. кубов на круг в год, при официально заявленных намерениях довести объем
двусторонней торговли лесной продукцией к 2005 году до 15 млн. кубов.
То есть лимиты объема поставок на железнодорожном и морском транспорте при
подведении итогов двусторонней торговли за год должны подчеркивать для
российской стороны важность потенциала существующих, но незагруженных шести
автомобильных переходов, по которым круглый лес доставляется в Китай зимой по
льду пограничных рек чуть ли не в хлыстах. Эти транспортные барьеры должны
доказывать и необходимость оборудования на границе дополнительных пунктов
пропуска леса. Именно для наращивания поставок круглого леса автомобилями прямо
с лесосеки в 2001 году был построен первый автомобильный мост через реку Аргунь.
Построен в основном за китайские деньги из китайских материалов и китайскими
руками, как приоритетный объект в рамках соглашения. Построен для наращивания
поставок круглого леса без погрузки на вагон - с минимумом затрат (только на
заготовку и вывозку), с себестоимостью существенно ниже леса в вагоне и тем
более на борту судна, а потому и по демпинговой цене!

Открытый для движения 17 октября 2001 года мост Олочи-Шивэй, мост между
лесным ресурсом Читинской области и деревообрабатывающей промышленностью Китая - единственная и главная зримая веха, указывающая намеченный путь круглогодичного доступа китайцев к лесным ресурсам Сибири. На фоне введенных китайскими властями ограничений и полных запретов на рубку леса в своей стране сроком на 20 лет, шагом в том же направлении было и намерение китайского "Лесопромышленного объединения Большого Хингана" приграничной с Россией провинции Хэйлунцзян, высвободившихся лесорубов вместе с техникой лесозаготовки перебросить в Россию. Перебросить не в далекие томские кедровники, а в ближайший к переходу через Амур в пункте пропуска Покровка - Логухэ Могочинский район Читинской области и в приамурские леса Еврейской автономной области. А суть намерения состояла в том, чтобы в течение 20 лет перевозить через Амур ежегодно 500 тысяч кубов круглого леса. Будучи занесенным в меморандум по итогам июльского визита в Москву руководителя Государственной лесной администрации Китая, это намерение приобрело официальный статус. За год были и другие красноречивые указания на то, что импорт именно и только круглого леса (ну еще максимум 25% доски, напиленной из тонкомера) - то, что китайцы желают получать от "совместного освоения лесных ресурсов" Сибири. Так, руководство провинции Фуцзянь (расположена аккурат напротив острова Тайвань), озабоченное простоями мощностей по производству целлюлозы, возникшими из-за отсутствия собственного сырья вследствие полного запрета рубок местных лесов, решило наполнить российско-китайское соглашение конкретным содержанием. В ходе августовского визита в Москву фуцзяньской делегации во главе с вице-губернатором провинции, под эгидой посольства КНР в РФ представителям Томской области было передано предложение о развертывании в томских лесах целлюлозного завода мощностью 100 тысяч тонн целлюлозы в год. Создание новых производств по глубокой переработке древесины - это и есть то самое, что нужно сегодня российской лесной промышленности. Поскольку в производство целлюлозы идет не деловая древесина, а все отходы валки и распиловки леса, то лесозаготовки получаются рентабельными и безотходными, так что совокупный объем отрасли в Томской области мог бы удвоиться. Однако на этапе согласования с Пекином поездка фуцзяньских специалистов в Томск для изучения на месте условий проекта, была остановлена. И в этом видится государственная мудрость китайского руководства. Ибо, запретив во благо будущего всей полуторамиллиардной китайской нации рубку своих лесов, оно волей-неволей лишило работы миллионы китайских лесозаготовителей и лесопереработчиков, создало нехватку сырья для деревообрабатывающей промышленности, остановило производство на многих заводах конечного передела древесного сырья.

Так вот, для того, чтобы скомпенсировать этот тормоз экономического развития, чтобы избежать социальной напряженности из-за потери рабочих мест в лесной отрасли, чтобы не потерять прибыли от продаж многих добавленных стоимостей возникающих на каждом переделе круглого в квадратное и дальше в плоское и тонкое, мудрое китайское руководство и выступило с вынужденной инициативой "совместного освоения лесных ресурсов" Сибири. С инициативой получения именно и только круглого леса, ибо глубокая переработка лесных ресурсов в целлюлозу на территории России хотя и заведомо выгодна коммерчески, но сугубо провальна в социальных последствиях для занятости лесорубов горного массива Большого Хингана провинции Хэйлунцзян, для получения добавленной стоимости на территории Китая на всех этапах движения сырья и полуфабрикатов от северных районов произрастания хвойных лесов до мест их превращения в строительные и отделочные материалы, мебель, картон и бумагу в приморских и южных провинциях страны. А ведь всекитайская лесная биржа с конечной ценой на всю китайскую лесную продукцию расположена не в северном Харбине, а в южном Фучжоу.

Также Пекином был остановлен и майский проект Шаньдунской (восточный Китай)
корпорации бумажной и печатной продукции создать в Иркутской области на
Усть-Илимском ЛПК совместное производство целлюлозы. Для получения расчетного
объема импорта 1 млн. тонн целлюлозы в год шаньдунцы предлагали прямые
инвестиции в размере 350-500 млн. долл. США.

Итак, проекты глубокой переработки древесины в России китайское руководство
приостанавливает. Но почему и "дорогие россияне" на всех уровнях интуитивно
сопротивляются китайским инициативам? А потому, что дальнейшее освоение лесных
ресурсов по-китайски, в круглом виде, с поставкой за кордон автомобилем прямо с
лесосеки, по цене ниже существующей - это погибель и разорение лесопромышленника
и лесоэкспортера России. Ведь ныне существующая и искусственно поддерживаемая
извне на наименьшем уровне рентабельности (только чтобы не помереть) средняя
цена на русский круглый лес и так в три раза меньше, чем на аналогичный хвойный
лес североамериканской заготовки (примерно 40 долл. за куб против 140 долл.).
Если же "совместное освоение лесных ресурсов" по-китайски приведет к снижению
себестоимости товара на российской территории, но не приведет к повышению цены
продажи, а следовательно и прибыли россиян от экспорта, то односторонне выиграют
китайцы. Действительно, тогда в России останется только смешная величина
попенной платы за лес на корню, плюс минимум-миниморум таможенной пошлины, плюс еще какие-то крохи накладных расходов и сборов на плече доставки бревна
автомобилем до пункта пропуска. А сам лесной ресурс и вся добавленная стоимость
на его переработке, плюс занятость населения на рабочих местах деревообрабатывающей промышленности перейдут из России в Китай.
Конечно, когда китайская сторона на всех встречах по лесу представлена
государством, а с российской стороны "совместное освоение" предполагается
вручить в руки сотен разрозненных предпринимателей, достойное и равноправное
партнерство вряд ли получится.

Лес - это "четвертая нога" экспортного стола, с которого кормится сегодня
Россия. На ней стоит 4 млрд. долл. валютной выручки в год. Но если нефть, газ,
металлы пока крепки, то лесное дело подломлено и шатается. За десять лет
"либеральных реформ" объем лесозаготовки в России сократился в три раза, износ
техники достигает 80%, инфраструктура развалена, эффективность экспорта падает.
Парадокс, но цены на российский лес падают, несмотря на то, что потребность
мирового рынка в лесной продукции стабильно растет и позволяет заложить
перспективу роста лесной отрасли в России в 5-6 раз. И при этом-то дефиците в
Азиатско-Тихоокеанском регионе сибирский круглый лес хвойных пород остается
скандально дешевым. Он в три раза дешевле аналогичного леса, заготовленного в
США и в два раза дешевле новозеландского. На рынке АТР русский лес - самый
дешевый, хотя заведомо не хуже ни канадского, ни чилийского. Такое положение
выгодно импортерам, и прежде всего Китаю, но не вызывает и неудовольствия
конкурентов, поскольку низкая прибыль от экспорта - это дальнейшее истощение
основных средств производства российских лесозаготовителей, да и нарастить
объемы даже демпинговых поставок леса на мировой рынок Россия не может. Не может потому, что лесозаготовка ведется в основном кустарным методом. Крупных
интегрированных компаний, способных вкладывать солидный капитал и в технику
валки леса, и в лесовозные дороги, и в переработку круглого леса в изделия, в
России пока нет. Китайцам же российский лесной ресурс нужен, а вскоре станет
остро необходим. Альтернативного пути удовлетворения этой потребности у Китая
нет, что является беспроигрышным козырем России на рынке леса.
Что же делать и как быть, чтобы, соблюдая принцип взаимовыгодности, сдвинуть "совместное освоение" в сторону удовлетворения и российских интересов?
Ответ видится в том, чтобы на региональном уровне обойти тормоз китайских
приграничных с Россией провинций. Из Иркутска, Красноярска, Томска, минуя Харбин
и Харбинскую ярмарку, выходить с лесным товаром прямиком на южные провинции
Китая, на Фучжоускую и Гуанчжоускую ярмарки. А простаивающее на юге Китая без
сырья деревообрабатывающее оборудование вместе с рабочими местами для сибиряков
- все же затягивать на территорию России.

Раз уж инициатива в совместном освоении лесных ресурсов исходит от Китая, раз уж южные провинции проявляют активность в желании разместить глубокую переработку древесины на территории России, а в Китай везти уже полуфабрикат, то российская сторона постоянной рабочей группы по выполнению соглашения о совместном освоении лесных ресурсов на втором заседании в 2002 году в Пекине с очевидной целесообразностью могла бы перехватить эту выгодную России китайскую инициативу с мест и выправить наметившиеся перекосы сотрудничества.

Поскольку удовлетворение китайских потребностей в лесе определяется не субъективными факторами "дружбы и добрососедства", а объективными природно-географическими условиями, то прежде всего на уровне областных и краевых администраций Сибири и Дальнего Востока можно, уяснив суть китайской стратегии по лесу, выдержать паузу, не дрогнуть на границе, не суетиться с открытием дополнительных пунктов пропуска леса, а вести дело к тому, чтобы не только покупать изделия по мировым ценам, но и, придерживая дефицит, продавать свою лесную продукцию по высоким мировым ценам.

А чтобы поднять цену на российский лес хотя бы до новозеландской, российской таможне достаточно поменять две цифры в ныне действующем уложении. Так, наша вывозная таможенная пошлина на круглый лес составляет 6,5% от контрактной цены. Однако таможней дополнительно установлено, что размер пошлины не может быть ниже 2,5 евро за кубический метр (по курсу это примерно 2,2 долл. США). Так вот, если эти 2,2 обязательных к уплате государству доллара пересчитать в 100% цены, то получится, что российское государство согласно со средней ценой 34 доллара за куб. Именно эта, вроде бы низкая и выгодная для экспортера оговорка "но не менее 2,5 евро за куб", в действительности и является тем рычагом государственного регулирования, который тянет цену на русский лес вниз. Если же нижнюю планку пошлины установить в размере "но не менее 5.0 евро за куб.м", то минимум выгодной цены сразу станет 69 долл. за куб, а все, что выше, так и будет измеряться неизменной и давно объявленной ставкой пошлины в 6,5% от контрактной цены. Таким образом, лишь приподняв минимум пошлины, можно потянуть все контрактные цены вверх, не налагая дополнительного бремени на российского лесоэкспортера,- ведь от этого ни себестоимость товара, ни размер пошлины (6,5%) не растут, растет только прибыль предпринимателя и доход в бюджет.

Можно вообще отменить таможенную пошлину на лес, но тогда нужно не
принимать на таможнях к оформлению паспорта внешнеторговых сделок с ценой
продажи леса ниже фиксированного уровня. И хотя, в отличие от нефти или
металлов, биржевых котировок мировой цены на лес нет, но российское государство
имеющимися силами чиновников вполне способно среднюю рыночную цену экспорта леса по региону периодически высчитывать и спускать на места. А доходы бюджета от
отмены таможенной пошлины не пострадают, так как перекроются рублевой ставкой
НДС - 20%. Примечательно, что китайское государство берет со своих импортеров
леса именно НДС - 17% в юанях, а долларовой ввозной таможенной пошлины на лес в
Китае нет. И делает оно так потому, что его заботой является не оборот долларов,
а стабильность юаня.

На федеральном уровне эту российскую стратегию партнерства следовало бы без
обиняков высказать китайцам в ходе регулярных встреч на правительственном уровне
и учтиво продиктовать китайской стороне справедливые условия наращивания вывоза
российского лесного ресурса в Китай с приемлемой пропорцией переработки
древесины в России. В целом же на российской стороне достаточно проявить
выдержку и подождать перехода китайцев от слов к делу, ибо время "здесь и
сейчас" работает на Россию.

Андрей Девятов, "Завтра" No: 49(418) от 04-12-2001
zavtra@zavtra.ru